Мир выйдет из пандемии коронавируса изменившимся.
Назревшие изменения только ускорятся, в результате чего трансформация либеральных институтов в нечто более жизнеспособное изменит российскую государственность уже в самые ближайшие годы.
«Русская Цивилизация при появлении угрозы сперва резко сокращается, как бы уходя от источника угрозы, а затем так же резко расширяется, вбирая этот источник в себя и превращая его в один из источников своей силы.»
концепция Тойнби
СТРЕСС-ТЕСТ НА КОРОНАВИРУС ДЛЯ РОССИЙСКОГО КАПИТАЛИЗМА.
Политическая система Глобалистов децентрализована и дала сбой при первой серьезной опасности Человечеству.
Их политическая система к чрезвычайной централизации не готова, она построена в государствах на принципах согласования и компромисса, договорных процедурах и узких границах возможностей для всех участников.
Современная рыночная экономика и созданное под неё многопартийное государство не способны действовать в жёстком централизованном режиме как одна корпорация.
Любая централизация, а тем более чрезвычайная, немедленно ломает консенсус элит и создаёт условия для прихода к власти военных и связанных с ними производственников.
Первыми теряют власть финансисты и хозяева торговых сетей. Это две главные страты современного капиталистического общества.
Они попадают под жёсткий контроль государства и вынуждены обслуживать клиентов при минимальной марже. Собственники сырьевых корпораций уступают контроль за бизнесом государству, и их статус обнуляется.
Владельцы компаний сотовой связи попадают под тотальный контроль силовых структур и, по сути, уступают им всю сферу массовых коммуникаций.
Для владельцев СМИ заканчиваются все возможности манипулятивного бизнеса, так как они попадают в рамки цензуры и предписанных новостных стандартов.
Прекращается бизнес всяких пиарщиков, адвокатов, юрисконсультов, рекламщиков и прочих манипуляторов, также их покровители и заказчики, клиенты и партнёры остаются не у дел.
Любая попытка нажиться на ажиотажном спросе трактуется как спекуляция и влечёт уголовное наказание суда или трибунала.
Элиты оказываются перед лицом угрозы утраты элитного статуса, причём не временной заморозки, а утраты навсегда.
Такая ситуация для либеральных административных, медийных, коммерческих и политических элит совершенно неприемлема, так как они тесно переплетены коррупционными связями. Им легче управлять информацией таким образом, чтобы резонанс от негативных последствий чрезвычайной ситуации был смягчён и рассеян, чем создавать своими руками условия для утраты власти.
Господство над СМИ и сферой коммуникаций позволяет либеральной элите формировать искажённую картину реальности, платя жизнями граждан, но не допуская изменения принципов власти с либеральных на чрезвычайные.
Потому что все допустимые границы чрезвычайности в рамках либеральных систем недостаточны для преодоления пандемии коронавируса, так как требуют времени, а времени как раз и нет.
Любые централизованные системы власти — это в какой-то степени социализм.
Левый пролетарский или правый национальный — для либерализма не имеет значения. В любом случае это крах либеральной системы. Именно потому в Италии, Германии, Франции, США и Испании реакция на коронавирус настолько беспомощная, что люди мрут, эпидемия расползается, как лесной пожар, а власти или растеряны, или ищут способы вернуть контроль над ситуацией.
Китай просто ввёл армию в города и заставил жителей соблюдать предписанную властью дисциплину. Тотальная система распознавания лиц отслеживала все контакты заболевших, узнавая их даже в масках. Экономика проглотила спад от прерывания торговых коммуникаций, и это не вызвало ни малейшего кризиса власти. Никаких криков о нарушении прав человека и прочих либеральных стонов просто не могло возникнуть.
В результате «драконовских» действий начался спад эпидемии, и следующие волны уже встретятся с готовой системой сопротивления. Чрезвычайные действия помогли китайским учёным-вирусологам очень быстро выделить вирус, изучить его генетическую структуру, после чего они выложили эту информацию в открытый доступ. По сути, они спасли множество жизней, и власть КПК только окрепла.
Как поступили США? Они бросились перекупать германских учёных и приступили к использованию непроверенных вакцин, предупредив, что предстоит обязательная вакцинация и превратив население в подопытных кроликов фармацевтических корпораций. Трамп уже объявил, что США первыми создадут вакцину, что будет подтверждением его предвыборных лозунгов о «Великой Америке».
Цель — власть и деньги, то есть либеральные и рыночные приоритеты довлеют над гуманитарными. Не допустить приоритета конкурентов, когда завтра на рынок будут выброшены разные вакцины — задача циничная, но типично американская. Цена вопроса измеряется, как всегда, только в деньгах, а человеческие жизни — средство.
На фоне выздоравливающего Китая гибнущая Италия, заболевающая Германия, гуляющая в разгар эпидемии Франция и по привычке заливающие любую проблему деньгами США просто демонстрируют неспособность их политэкономических систем к мобилизации перед лицом реальной угрозы. Рисовать картины в духе катастроф Голливуда оказалось легче, чем решать проблемы в реальной жизни.
Россия столкнулась с коронавирусом в ситуации недостроенного капитализма и стойкой остаточной памяти населения со времён социализма на мобилизационные рефлексы.
Политическая система уже не готова действовать по китайскому типу, но до степени размягчения Италии и Германии дело ещё не дошло.
В правительстве идут дискуссии о последствиях введения полного карантина в городах-миллионниках. Названы следующие риски такого сценария:
1. Финансовые. Возникает угроза срыва осуществления всех мероприятий, так как бюджет не имеет источников финансирования чрезвычайных проектов в таких масштабах. Потребуется, по сути, социалистическая ревизия бюджетного процесса — с планированием и контролем над поставками и ценами, что вызовет падение экономики и рост социальной напряжённости, и без того накалённой.
Кроме того, нет кадров, способных такую политику проводить, и нет элит, на эту политику согласных.
2. Политические. Возникает риск чрезмерного вовлечения военных в политику, и, по сути, они перехватывают управление в стране. Полиция не справится с изоляцией больших городов, и потому включение армии неизбежно. В СССР и в Китае армия надёжно контролируется верхушкой компартии, в России же такого партийного контроля нет, а президент и парламент управляют армией через сложный регламент, который придётся отложить в чрезвычайных условиях.
В любом случае будет нарушена система сдержек и противовесов, что сделает неизбежным острый конфликт элит, а в нынешней ситуации это недопустимо.
3. Технологические. Нет системы индикативного матричного и балансового планирования и оперативного управления снабжением городов в условиях карантина. Уже сейчас во многих городах покупательское поведение граждан меняется в сторону ажиотажного спроса на крупы и консервы. Всё больше в магазинах пустеющих полок и всё длиннее у касс очереди с забитыми доверху запасами явно не текущего спроса.
Что будет когда магазинные прилавки закрытых городов опустеют, как в Австралии или США? Какими будут снабжение и расчёты в ситуации карантина? Как не допустить транспортного коллапса, закрыв метро и запретив в автобусах перевозить более десяти пассажиров? Как управлять поведением граждан, отвыкших подчиняться власти и падких на слухи и провокации в интернете?
Другой экономический порядок потребует сворачивания нацпроектов, не создав никакой иной им альтернативы. Значит, неизбежен ещё более сильный спад. Кто им воспользуется в своих целях?
То есть накануне голосования по изменениям в Конституции и важнейших политических выборов возникают два экономических механизма — чрезвычайный и рыночный, конфликтующие между собой и грозящие парализовать всякое управление. Откладывание голосования по поправкам в Конституцию на более поздний срок только усложнит ситуацию.
В США абсурд торжествует: в магазины пускают малыми группами, но перед входом в магазин по 10 минут люди стоят в плотной очереди. В России до такого пока не додумались.
Понятно, что для настоящего полного карантина всех — детей, студентов, родителей — их нужно собрать в контролируемые группы и полностью изолировать от внешнего мира. Как в армии или в пионерлагере. Но способно ли наше общество сейчас на такие сознательные жертвы? Даже ради спасения от угрозы опасной эпидемии?
Как поведёт себя бизнес в условиях форс-мажора? Станет ли он продолжать расчёты и выполнять обязательства или воспользуется моментом и станет жить по принципу «святых девяностых», гласящему: «Если можно не платить — платить не нужно»? Включится в социальные программы или уклонится?
Ведь уже сейчас возник дефицит масок и обычных противовирусных препаратов, типа мирамистина. Их производство совершенно недостаточно, и никто не знает, какими способами его увеличить. Премьер-министр Михаил Мишустин попросил корпорации «включить все свои ресурсы» и принять меры для бесперебойной работы предприятий.
Но при этом правительство не контролирует ЦБ, который как раз сейчас намерен поднять ключевую ставку для «таргетирования инфляции», ускорившейся после падения цен на нефть и снижения курса рубля.
Так чем же можно помочь бизнесу, чтобы он выполнил просьбу Мишустина и увеличил производство в условиях внезапного дефицита? И как поведёт себя бизнес, если от ажиотажного спроса начнут исчезать крупы, яйца, растительное масло, консервы, сахар, мука и горох?
Неужели снова потребуется вмешательство Президента для приведения в чувство придерживающих товар торговых сетей и помощи производителям, не имеющим резервных мощностей и запасов? Или власти на местах перейдут к распределению по талонам? А смогут ли они эту систему эффективно наладить и использовать?
Эпидемия коронавируса стала настоящим стресс-тестом для многих государств, гордившихся своими демократиями как эталоном для подражания. Оказалось, что наиболее жизнеспособны как раз те системы, которые либеральными элитами третировались как не демократические и авторитарные.
Они смогли именно благодаря авторитарным стандартам быстрее среагировать на распространение инфекции и спасти население. Ничего похожего либеральные демократии в силу своего устройства сделать не могут, а когда научатся, то перестанут быть либеральными демократиями.
Россия по типу политического устройства занимает промежуточное положение между Западом и Китаем.
Для решения задач кризисного управления система Запада со всей очевидностью совершенно не подходит. Централизованные же инструменты за прошедшие тридцать лет оказались основательно подзабытыми. Усиление прямого администрирования в создавшейся ситуации выглядит совершенно естественным.
Уже многие эксперты заметили, что Мир выйдет из пандемии коронавируса изменившимся.
Наложившись на глобальный экономический кризис и конфликт с Западом по поводу Крыма, коронавирус подверг систему управления государством в России серьёзному экзамену на прочность.
Назревшие изменения только ускорятся, в результате чего трансформация либеральных институтов в нечто более жизнеспособное изменит российскую государственность уже в самые ближайшие годы.
Александр Халдей
Запад и Север – две разные Цивилизации. И вместе им не сойтись
Я в свое время уже писал о цивилизационных различиях Запада и Севера - на примере инфраструктурно-транспортного подхода и еще ряда других факторов. И сегодня речь пойдет о той же теме, только с других сторон. Но смысл один — Запад и Север реально разные, причем, фундаментально.
И то наносное, что принесло к Северу с Запада за последние три десятилетия очень быстро унесет Летописным ветром обратно ...
Тольятти против Детройта.
Цивилизационная разница между американской и русской цивилизациями.
На днях Русская служба Би-Би-Си почему-то отрекламировала свой фильм 2012 года об упадке Детройта. В тот же день американская Christian Science Monitor напечатала статью о том, как Путин меняет российскую инфраструктуру. И привела пример: маленький мост через Енисей в Туве (на фото), открытый в прошлом году.
Газета пишет, что жители двух тувинских сел, ранее отрезанных от мира, вне себя от радости по поводу нового моста. «Мы об этом мечтали. У нас были трудности с продовольствием в межсезонье. Теперь мы каждый день едим свежий хлеб, — рассказала в телефонном разговоре Чечек Тарган, зампредседателя администрации села Кара-Хаак. — Жизнь точно стала лучше».
В США такие ситуации просто невозможны, потому что там жизнь устроена иначе. Никто не будет строить села в труднодоступной местности. Или если туда не ведет хорошая асфальтированная дорога, нет газа или электричества. Зачем, если полно мест с развитой инфраструктурой?
В России люди живут столетиями, расселились по всей территории еще до того, как асфальт, газ и электричество стали обязательным стандартом для жизни. Уезжать с насиженных мест они не собираются. И теперь государство чувствует себя обязанным не уговорить людей покинуть свою малую родину и переехать поближе к цивилизации, а сделать их быт более комфортным. Стоят все эти мосты, а также тысячи километров дорог и линий электропередач безумных денег.
В США, если судить по Детройту (впрочем, как и по другим городам, столкнувшимся со схожими трудностями), никто не заморачивается решением социальных проблем. Вам просто не повезло, что автогиганты свернули здесь производство. Выживайте, как хотите.
Пик расцвета этого несчастного американского города приходится на 1950-е, когда в нем проживало почти два миллиона человек. Сегодня — 680 тысяч. В фильме Би-Би-Си показывается, как ломают уже никому не нужные, хотя и практически новые дома, как профсоюзы пытаются бороться с работодателями, построившими новые заводы в Мексике, а оперный театр отчаянно сопротивляется неизбежному финалу — закрытию. Трехкратное сокращение за три поколения - впечатляющие темпы деградации..
У нас тоже есть такой город, построенный вокруг автогиганта, — Тольятти. В нем сейчас живет 700 тысяч человек, чуть больше, чем в современном Детройте. Но когда АвтоВАЗ в 2009 году оказался на грани банкротства, его проблемами занималось высшее руководство страны. А конкретно, Владимир Путин, возглавлявший тогда кабинет министров.
..Уверен, что вы поняли, к чему я веду: мы другие.
Мы не переезжаем с места на место, как американцы, для нас имеет значение, где мы родились и где похоронены наши предки.
Это ни хорошо, ни плохо. Просто такова наша ментальность, сформированная за многие века. И с нею невозможно не считаться.
В США есть целая индустрия перевозчиков скарба. Компании предлагают не только фургоны разных размеров в аренду, но и прекрасную упаковку.
Как рассказал один из наших соотечественников, живущий в Америке, он никак не ожидал, что автопарк в 50 грузовых автомашин в городе численностью 90 тыс. человек на выходные пустеет. Разбирают всё. Американцы очень активно перемещаются по стране, рассылают резюме веером, им неважно, в каком городе найдется работа. Если зарплата устраивает, — снимутся с места и уедут всей семьей.
Для нас закрытие АвтоВАЗа привело бы к масштабному социальному потрясению. Тольяттинцы, в отличие от своих коллег из Детройта, наверняка возмутились бы, потребовали бы отставки правительства, десятки тысяч человек приехали бы в Москву свергать Путина. И возможно, привезли бы с собой детей.
И были бы правы, потому что мы НЕ американцы.
Власть нам нужна не для того, чтобы она нас не трогала и позволяла зарабатывать, как в Америке, а чтобы о нас заботилась. Чувствуете разницу?
К счастью, власть это осознает. И не снимает с себя социальной ответственности. Поэтому у нас и строят мосты и дороги для трех тысяч человек, живущих на отшибе. А если не строит, то, во всяком случае, чувствует себя виноватой и обещает построить в будущем.
Американская власть живет, можно сказать, практически без забот. Население США не ждет от нее никакой помощи. Люди просто не стали бы терпеть неудобства и жить без моста. Они бы решили проблему своими силами, как привыкли — уехали бы «из этой дыры», как часто говорят герои голливудских фильмов, вспоминая о своем маленьком, скучном городке, где прошло его детство.
Заметьте, ни одному детройтцу не пришло в голову ехать в Вашингтон, чтобы устраивать митинги и требовать отставки Президента.
Или хотя бы губернатора родного штата Мичиган. Вместо этого они нашли работу в других городах и разъехались на все четыре стороны.
Когда наша оппозиция приводит в пример США как идеал успешного развития, она многого не договаривает. Или недооценивает.
Например, того, что забота о нас, россиянах, — удовольствие очень дорогое, гораздо дороже, чем забота об американцах, которые вообще ничего не требуют и ни на кого не рассчитывают, кроме себя.
А России предстоит строить мосты и прокладывать асфальтированные дороги в далекие села и деревушки, сколько бы времени это ни заняло и к каким бы убыткам ни приводило.
Для нас требовать от власти подстраиваться под нужды людей нормально, для США — нет.
Правду говорят, не тот народ либералам достался. Не можем мы, как американцы, менять место жительства по двадцать раз в течение жизни. И компании, специализирующиеся на переездах, вряд ли когда-нибудь появятся в наших городах — не пойдет бизнес.
Нас уже не переделать. Не стоит и пытаться.
Да, тут дано несколько упрощенно. Переезжать в новые места для человека Севера в принципе не табу. Вспомним, столько народа поехало на ту же целину или стройки 1960-80-х годов и остались на новых местах. Да и для военных мотаться по гарнизонам - норма. Но военные - исключение, а остальные же, даже если и переезжали, то отнюдь не 20 раз в жизни. Один-два, ну три, редко когда больше. Да и то, далеко не все.
Так что Север - не Запад. Тем более, что умеет то, что там делать не в состоянии - обращать оружие врага против него же самого.
И поэтому Россия безнадежна… для либералов. Полностью и безоговорочно.
Наша страна ухитряется переварить и нейтрализовать самые страшные «токсины».
Представители зарубежной либеральной общественности констатируют, что русские сумели «полностью извратить» главный феминистский праздник 8 марта, не только исказив все его смысловое наполнение, но и «превратив в фарс и насмешку». И, строго говоря, с этим нельзя не согласиться.
Празднуя 8 марта, россияне вовсе не вспоминают о борьбе женщин за свои права (как это предписывает феминизм), или за освобождение всемирного пролетариата (такую трактовку праздника предполагали коммунисты). Вместо этого, в этот день чествуется женская красота, женственность, верность и материнство — то есть, именно то, что так ненавистно феминисткам. Они утверждают, что 8 марта в России — «самый сексистский праздник, когда женщины подвергаются узаконенному легкому харассменту на работе и в своих семьях»(!?). Но «самое страшное, что абсолютное большинство россиянок это приветствует, ожидая в этот день от мужчин не равноправия, а внимания, подарков и восхищения».
А проведенное небезызвестным фондом имени Фридриха Науманна исследование привело либералов к крайне неутешительным для либералов выводам: ультраконсервативное население России — сексисты и гомофобы, не способны к «исправлению» и потому «безнадежны». Хе-хе. Мы слышим звуки одобрения, не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобления (с)
…Надо сказать, что феминизм большинству наших сограждан представляется, как чудачество зажравшихся и «бесящихся с жиру» европеек и американок. Колоссальный разрушительный потенциал феминизма при этом явно недооценивается. Но похоже, что это временно. И когда его оценят - не позавидую феминиздкам..
Однако это не только грозный инструмент для разрушения семьи — основы любого нормального общество, но и еще и «окно Овертона», через которое осуществляется тотальная содомизация общества.
И то, что наш народ демонстрирует настолько мощный иммунитет, способный нейтрализовывать самые мощные инфекции, уже приведшие другие нации к стремительной деградации и поставившие их на грань гибели, не может не вдохновлять и обнадеживать.
Радует и то, что зарубежные и отечественные либеральные эксперты признают наш народ безнадежным. Что русскому хорошо, то немцу — смерть. Поэтому так и спешат протолкнуть всякие законы "о семейном насилии" и т.п. Что бы нанести хотя бы какой-то вред.
Русские с незапамятных времён привыкли действовать в меньшинстве, а то и в одиночку.
Причём на равнине, где противнику нет естественных препятствий, да и укрыться от него почти негде. Если же противник на коне, то окружение — естественное состояние, хотя и неприятное. И единственный шанс не допустить врагов в родное село — убить их так много, чтобы после твоей смерти у оставшихся не было ни сил, ни возможности двигаться дальше.
Русский, как Бойцовый Кот — военнослужащий офицерского десантно-штурмового отряда в повести Аркадия и Бориса Натановича Стругацких «Парень из преисподней» — «есть боевая единица сама в себе, способная справиться с любой мыслимой и немыслимой неожиданностью и обратить её к Чести и Славе».
Сочетание индивидуализма русских с умением работать совместно и подчинять свои интересы требованиям общего дела кажется парадоксальным. Но люди, рассеянные по громадной площади, собирающиеся изредка и ненадолго, просто не могут действовать иначе: рассчитывать надо прежде всего на себя, а если уж посчастливилось собраться — надо побыстрее использовать открывшиеся возможности, а не пытаться перетащить одеяло на себя.
Ещё одно следствие малой плотности русских — универсализм, стремление к разносторонности умений и знаний.
В Европе легко найти поблизости специалиста, заточенного под конкретную задачу. У нас же зачастую проще разобраться в ней самому, чем искать того, кто уже умеет с нею справиться. У них высшая похвала «мастер золотые руки», у нас — «на все руки мастер».
Соответственно и система обучения у нас построена так, чтобы облегчить самостоятельный поиск решений. В её основе — усвоение основных принципов и лишь затем, на этой прочной основе, обретение навыков. Система эта — с соответствующим философским обоснованием — сформировалась в Германии к середине XIX века, но до совершенства доведена в СССР к середине XX.
Еще Тойнби считал главной отличительной чертой каждой цивилизации привычный формат ответа на вызов.
В частности, Русская Цивилизация, по его словам, при появлении угрозы сперва как бы съёживается, уходя от неё, но потом так же резко расширяется, вбирает источник угрозы в себя и превращает его в один из источников своей силы.
Уничтожить такую цивилизацию практически невозможно: если она не исчезнет в одночасье (скажем, в результате ядерной войны), то рано или поздно найдёт способ превратить любую угрозу в свою часть (или по крайней мере организовать взаимовыгодное взаимодействие с нею; так, Германия, разбитая нами в Великой Отечественной войне, осознала причину появления русской надписи «развалинами Рейхстага удовлетворён» и стала — сперва восточной своей частью, а после воссоединения и вся целиком — одной из наиболее дружественных нам стран европейской цивилизации).
Оптимистично. Но опора этого оптимизма — вся наша Русская Цивилизация, ставшая лучшей, нежели соседние, именно потому, что на протяжении многих веков нас было — и в обозримом будущем будет — в расчёте на единицу занимаемой площади куда меньше, чем соседей.
Вот почему я так спокоен по поводу будущего, хоть и понимаю, что оно будет крайне сложным и тяжелым. Текущее "съеживание" по факту завершается, затем последует короткая стадия неустойчивого равновесия (в общем-то, она уже практически наступила), а затем очередь дойдет и до "резкого расширения".
Летопись движется по Спирали в общем-то. Пусть и с провалами. Но тем не менее. Так будет и в этот раз.
Свежие комментарии