Этот день провел окончательный водораздел между нами, с ужасом наблюдавшими за диким, варварским убийством наших людей, и либеральными соотечественниками, комментировавшими происходящее самым невозможным, самым бесчеловечным образом
Еще не так давно с нашими либеральными соотечественниками мы сосуществовали в одном пространстве, считая, что их взгляды – это такое даже отчасти милое и безвредное недоразумение.
Как можно было сохранить приверженность якобы демократическим идеалам, провозглашенным еще в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века, мы не понимали.
Попытка воплотить эти идеалы обошлась всем нам, стране невероятно дорого, настолько дорого, что нам пришлось разбираться, что с ними не так.
Почему такие ценности, как свобода, демократия, права человека, рыночная экономика, при попытке придать им зримые формы обращались в свою противоположность:демократия – в создание новой элиты, беспощадно грабившей народ, свобода оборачивалась хаосом, права человека – предельной нищетой, рыночная экономика – диким полем без правил и морали, превращавшим людей в массовом порядке в хищных и беспощадных животных.
Мы разобрались, а наши чудаки так и остались пленниками тех наивных, ребяческих, простосердечных надежд на ослепительное счастье, обретаемое в единении с цивилизацией, с солнечным Западом, который сумел найти формулу идеального общественного быта и готов поделиться ею с нами.
Забавные и немного отставшие от времени идеалисты даже как-то скрашивали жизнь, ибо отчаянно критиковали власть – иногда по делу, – кляли «кровавый режим» и «тирана», не замечая, как стилистически проваливаются используемые ими определения, поскольку та самая власть с «диктатором» во главе лишь удивленно посматривала на своих ненавистников, но крови явно не жаждала.
Мы общались с ними, а в иных случаях даже дружили, умудряясь мирно обсуждать то, что они считали проблемами, а мы нет.
Их умствования казались нам чисто теоретическими, уже не имеющими никакого отношения к реальной жизни. Время, когда либеральные верования коверкали, уродовали жизнь страны и ее граждан, ушли в прошлое. Почему бы не дать нашим прекраснодушным собратьям возможность и далее баюкать и лелеять их странные мечты и ожидания?
Рубежной датой в вопросе нашего сосуществования стало 2 мая 2014 года.
Вы уже обратили внимание, что у погибших сгорели головы и плечевой пояс? Одежда от груди и ниже огнём не затронута - людей поливали сверху горючей жидкостью и поджигали. Могли ли сохраниться солнцезащитные очки на лице, когда человек пытается стряхнуть с головы напалм? От того сгорали кисти рук и запястья до кости. ... https://trinixy.ru/100940-pozhar-i-ubiystva-v-dome-profsoyuz...
Этот день провел окончательный водораздел между нами, с ужасом наблюдавшими за диким, варварским убийством наших людей, и либеральными соотечественниками, комментировавшими происходящее самым невозможным, самым бесчеловечным образом
2 мая стало ясно, что нет, это все не чистое теоретизирование проблемы, а страшная реальность, где смерть вновь собирает обильную жатву.
Перед нами были конкретные люди, сгоревшие заживо, принявшие самую мучительную смерть, достойные сострадания. И дело даже не в политике, а в том, что она довела дело до такого страшного исхода.
Ну ее к богу, эту политику, думали мы, человеческая жалость не должна просеивать людей через идеологические фильтры, ее достойны все погибшие.
Но так думали мы, они видели события иначе. Для них оказалась важнее принадлежность сожженных людей к тому лагерю, который они считали не своим. И потому никакой жалости.
Вот Дмитрий Быков не так давно заявил, солидаризовавшись с официальной точкой зрения Киева, что события 2 мая не позволили реализовать проект «Новороссия».
Украина в этом видит историческое значение убийства безоружных людей.
Это, собственно, и есть взгляд, лишенный человеческой основы, подход, базирующийся не на отшатывании от убийства, а на признании права верно мыслящих людей уничтожать мыслящих неверно.
То есть при столкновении с реальностью, где людей начали сжигать, вотэта приверженность анахроничным идеям прекрасного либерального мира вдруг обнаружила свою людоедскую природу, она потребовала от своих адептов заплатить непомерную цену.
Лиха беда начало. Посчитав, что насильственная смерть сгоревших в одесском Доме профсоюзов – это политическое событие, в рамках которого убитые не имеют права на сочувствие, ибо их взгляды не совпадают с единственно верным учением о демократии и рынке, далее наши либеральные собратья уже спокойно взирали на бойню в Донбассе, развязанную украинскими революционерами, и мечтали об организации в России своего российского майдана.
Удивительным образом либерализм, когда-то рассказывавший всем нам о слезинке ребенка, которую нельзя проливать во имя каких бы то ни было общественных преобразований, выступил в роли настоящего каннибала, одобряющего человеческие жертвы и потому нравственно подготовленного к тому, чтобы принести их уже не где-то на Украине, а в собственной стране.
И в этот момент стало ясно, что нам не по пути с пособниками убийц. И их мечты о будущем России вовсе не так безобидны, как казалось.
Мы не хотим, чтобы их бесчеловечные лекала были применены у нас. А потому относиться к этим смешным чудакам надо как к опасным прожектерам, которые в силу своей удивительной черствости, эмоциональной неразвитости, подростковой увлеченности бездушными и отвлеченными схемами могут утопить в крови и Россию, если им представится такой случай.
Вспомнилось из недавней истории. В январе 1994 года журнал «Огонек» (№ 2-3, стр. 26-27) опубликовал статью Валерии Новодворской «На той единственной гражданской».
«Мне наплевать на общественные приличия. Рискуя прослыть сыроядцами, мы будем отмечать, пока живы, этот день - 5 октября, день, когда мы выиграли второй раунд нашей единственной гражданской. И «Белый дом» для нас навеки - боевой трофей. 9 мая - история дедов и отцов. Чужая история.
После 4 октября мы, полноправные участники нашей единственной гражданской, мы, сумевшие убить и не жалеющие об этом, - желанные гости на следующем Балу королей у Сатаны.
Утром 4 октября залпы танковых орудий разрывали лазурную тишину, и мы ловили каждый звук с наслаждением.
Если бы ночью нам, демократам и гуманистам, дали танки, хотя бы самые завалящие, и какие-нибудь уцененные самолеты и прочие ширли-мырли типа пулеметов, гранатометов и автоматов, никто не поколебался бы: «Белый дом» не дожил бы до утра и от него остались бы одни развалины.
Я желала тем, кто собрался в «Белом доме», одного - смерти. Я жалела и жалею только о том, что кто-то из «Белого дома» ушел живым. Чтобы справиться с ними, нам понадобятся пули. Нас бы не остановила и большая кровь.
Я вполне готова к тому, что придется избавляться от каждого пятого. А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь отстирывается хорошо.
Сколько бы их ни было, они погибли от нашей руки. Оказалось также, что я могу убить и потом спокойно спать и есть.
Мы уже ничего не имеем против штыков власти, ограждавших нас от ярости тех самых 20%.
Мы вырвали у них страну. Ну а пока мы получаем все, о чем условились то ли с Воландом, то ли с Мефистофелем, то ли с Ельциным».
Андрей Бабицкий
Свежие комментарии